– Хочешь, я его отважу раз и навсегда? – одними губами прошептал Дерзкий. – Не будет тебе докучать.

– А потом себя за компанию сможешь отвадить? – я настороженно наблюдала за мужчиной, чувствуя себя овечкой, что прячется за стогом сена, когда волк уже в загоне.

Леша выгодно пропустил мою колкость мимо ушей, подчеркнув:

– Правда – стервь! – и так восхищенно, словно ему это нравилось.

– Обычно это слово произносят обвинительно, – я сделала вид, что просматриваю бумаги, и сказала как можно отчужденней: – Между прочим, именно из-за вас двоих я теперь удостоилась этого прозвища. Три года работаю, и пока дело не коснулось мужиков, была нормальной управляющей отдела. А теперь ношу почетное – стервь. Даже на двери написали, чтобы не забыть.

– Мы не виноваты, что в какое место бы не пришли, пуговицы на блузках  женщин так и стреляют в нас.

– Уж застрелили бы, а то все холостыми бьют, – я закрыла фигуру Дерзкого докладом – глаза мои бы его не видели.

И тут услышала звук, словно кто-то врезался в дверь!