Ему было обидно. Оно было в самом начале, но его никто не читал. Даже не заглядывал. У него не было картинки, да и на следующей странице не было.

В один из дней мальчишка, который его все время пролистывал, открывая томик сразу на середине, взял книгу и они с дедом куда-то поехали. Там они слушали пожилого человека, а потом мальчуган протянул книгу ему. Человек открыл на предисловии и прочитал его… и еще раз, и еще… пошептал губами имя того, кто его, предисловие, написал.

Потом вынул старинную ручку и, царапая страницу, размашисто расписался. Одним росчерком нарисовал самолетик – и вернул книгу мальчишке. Они ехали домой. У предисловия появилась надежда: у него была картинка. Может, к нему будут заглядывать.

Вообще-то, их не было в старой книге, но память, память о них была. Их помнили страницы 32 и 35, а может, и другие, хоть и не были так близки. Даже переплету как будто их не хватало. Никто не знал, что было на тех страницах. Вначале читатели на них не задерживались, а потом стали перечитывать по несколько раз, подчеркивать и выписывать что-то. В один зимний день пришли два серьезных, вдумчивых человека, взяли книгу с полки. Пытались закрасить что-то на страницах 33 и 34, но передумали. Вырезали целый лист острым перочинным ножом и бросили в печку.