Читать книгу Джексонвилль – город любви онлайн

68 страница из 160

Кормыченко прекрасно знал, что Сергей Пинчук собирал на «Бригантине» компромат на высокопоставленных отдыхающих, а Горбенко и его покровители ловко использовали его в своих целях. Было ли у них что-то на Кольцова, Василий Григорьевич доподлинно не знал. Но для того, чтобы напугать Федора, по мнению Кормыченко, было достаточно одного факта, что Горбенко этим занимается. Поэтому, когда Кольцов закончил разговор и, лучезарно улыбаясь, бодро заявил, что дело в шляпе, Костик завтра же заткнется, а не то газетенка лишится лицензии, мэр Джексонвилля, недолго думая, перешел ко «второму акту марлезонского балета»:

– Ну, спасибо, ты настоящий друг! А знаешь, Федя, ты ведь не только для меня стараешься! У Горбенко и на тебя кое-что имеется! Не зря тебе сегодня Пинчук про «Бригантину» напомнил. Небось, сам знаешь, кто и как Хвостова с губернаторов турнул! Так вот, Горбенко тебе еще тогда такую же подлянку готовил.

Кольцова это определенно задело, он начал припоминать наиболее пикантные моменты отдыха на «Бригантине» в кругу развеселых девиц, при этом, стремясь продемонстрировать полное равнодушие к тому, о чем говорил Кормыченко. «Знаю ли я, как слетел Хвостов? Тоже мне новость! Еще бы мне не знать! Горбенко эту компру через меня пытался двинуть, специально в столицу ко мне прилетал. Тогда я отшутился, мол, другие охотники найдутся. Нашлись, конечно! Хвостов погорел знатно, со скандальцем! У меня еще тогда мысль зашевелилась: «Не я ли следующий?». Сначала жил как на вулкане, потом попустило. А когда меня турнули, первой мыслью было, что это дело рук Горбенко, ну не столько его, сколько Марченко, его хозяина, который со своим Трудовым Союзом прет во власть со страшной силой. В том, что Марченко поучаствовал в моей отставке, у меня по-прежнему сомнений нет, но что касается Горбенко, то я вроде бы убедился, что он дерьма на меня не собирал. Если бы собирал, то Марченко не преминул бы меня в нем извазюкать с головы до ног! Коль он этого не сделал, значит, и нет у него ничего на меня! Хотя…, – червь сомнения начал точить Федора Петровича изнутри, – может быть и держит он такую себе занятную запись до лучших времен. Ведь я не упирался, ушел сразу, когда попросили, торгов не устраивал, скандалов тоже, никому не угрожал. С чего же тогда впустую эдакую бомбищу было тратить? А вдруг я еще всплыву? Ведь они, гады, чувствуют, что похоронили они меня не навсегда. А если так, то наверняка припасли на такой случай какое-нибудь совсем особенное свинство, чтобы если всплывать задумаю, то уж потопить меня раз и навсегда, окончательно и бесповоротно».